Опубликовано: Герасимов Г.И. Мировоззрение, мышление и история //История и современной мировоззрение. 2023. Т. 5. № 2. С.13-23.

Цель данной статьи – выяснить влияние мировоззрения на исторические способы мышления и историописание. Для этого необходимо решить следующие задачи: показать влияние мировоззрения на процесс мышления и создания образа прошлого; определить роль идей в процессе восприятия внешнего мира, формирования опыта и воображения; обосновать зависимость способа мышления от господствующего в сознании историка мировоззрения; раскрыть возможность и условия понимания мышления и логики людей определенной исторической эпохи;  дать характеристику способов мышления в разные мировоззренческие эпохи; выяснить влияние мировоззрения на исторические действия людей.

Теоретико-методологической основой исследования является авторский идеалистический подход [Герасимов, 2022], а также теория многоконцептуальной истории Б.В. Личмана [Личман, 2019а; Личман, 2019б].

Проблема мышления

Человек имеет способность мыслить. В рамках различных мировоззренческих систем эта способность дана ему либо Свыше, либо выработалась сама собой в ходе эволюции. Поскольку два этих подхода сходятся между собой только в наличии у человека способности к созданию идей, то оставим вопрос их происхождения на усмотрение сторонников того или иного подхода к его решению и сосредоточимся на самой способности мыслить.

Процесс мышления нас интересует только в той его части, в какой он относится к истории, т.е. к исторической деятельности человека, и к историку, изучающему эту деятельность.

Современный философский словарь определяет мышление как «направленный процесс переработки информации в когнитивной системе живых существ. Мышление реализуется в актах манипулирования (оперирования) внутренними ментальными репрезентациями» [Меркулов, 2004: 566].

Ясности в работе человеческого мышления до сих пор нет. Как указывает тот же философский словарь: «Человеческое мышление может использовать не только перцептивные и вербальные коды, но и коды абстрактные, пропозициональные, в которых, вероятно, заключены наши знания основ грамматики языка и базисной арифметики… именно абстрактный препозиционный код является языком мысли, а слова, образы, символы, знаки и т.д. — это только конкретные формы ее репрезентации» [Меркулов, 2004: 567].  Столь расплывчатые и неопределенные формулировки не позволяют использовать их для конкретного исторического исследования, но зато дают возможность понять, что современная философия на основе достижений когнитивной науки считает, что мышление осуществляется как в вербальной, так и в образной и символьной форме, что будет важно для наших дальнейших рассуждений.

В рамках предлагаемого автором идеалистического подхода мышление – это работа человеческого разума по оперированию своими собственными и заимствованными идеями способом, определяемым тем мировоззрением, которого придерживается данный индивидуум.

Человеческий разум имеет многообразное наполнение. В нем одновременно сосуществуют идеи, полученные в процессе обучения и воспитания, эмпирический опыт, образы прошлого и проекты будущего. Обработка этого материала проводится человеческим сознанием способами и методами, заложенными в том мировоззрении, которое разделяет данная личность. Если человек придерживается христианского мировоззрения, то он будет обрабатывать имеющийся материал с помощью методов, заложенных в Священном Писании. Если человек придерживается научного рационалистического мировоззрения, то он использует научный подход. Мировоззрение, таким образом, играет роль программы, которая определяет способы мышления, поэтому столь различны взгляды на мир и образы прошлого, цели, а также способы их достижения у людей, придерживающихся религиозного и научного мировоззрения.

Сегодня считается, что отличие человеческого сознания от мышления животных заключается в том, что оно осуществляется в знаково-символической форме, которая, собственно, и есть мысль. Такой способ мышления дает возможность оперировать не образами, а символами, их замещающими. Одновременно мысль становится тесно связана с речью, и появляется возможность ее вербального выражения, а значит, и передачи от одного человеческого сознания к другому. Однако человеческое мышление не осуществляется лишь в знаково-символьной форме, в нем остается весьма значим и образный компонент, который является основой для символьной формы восприятия. Особенно важно образное мышление для историка, который с помощью воображения создает картины прошлого и затем описывает в текстах.

Структура мышления человека достаточно сложна. В ее основе лежат ощущения, которые сознание получает из внешнего мира, на их основе сознанием создаются образы этого мира. Насколько эти образы соответствуют внешней реальности – вопрос, на который нет однозначного ответа. Со времен Канта признается, что сознание существенно влияет на восприятие внешнего мира и формирование образа той действительности, которая возникает в сознании человека под влиянием ощущений реальности. Важнейшим положением, на которое мы можем опереться в своих дальнейших рассуждениях, является положение Канта о том, что опыт возможен лишь как результат конструктивной деятельности мышления.

Мышление является одной из основных форм получения знания. Р. Штей­нер считает, что «только добытый через познание образ содержания мира, в котором соединены обе его стороны, может быть назван действи­тельностью» [Штейнер, 1992: 37].

Таким образом, действительность, какой мы ее знаем и воспринимаем, невозможна без активной деятельности сознания. Еще Кант был убежден, что именно мыслящее сознание порождает реальность, но это творчество в ходе восприятия ограничивается опытом.

На восприятие и создание из ощущений образов и символов, а значит и мыслей, большое влияние оказывают те идеи, которые в данный момент составляют содержание сознания. Они представляют тот фильтр, через который проходят все ощущения человека и, в конечном счете, определяют тот образ, который создается в сознании человека. Например, образ солнца в сознании людей с мифологическим и научным сознанием неизбежно будет отличаться. В первом случае это будет образ божества, в другом – звезды, огромного огненного тела, излучающего свет и тепло, благодаря термоядерным реакциям, проходящим в его чреве. Это совершенно разные образы одного непосредственно наблюдаемого явления.

По мнению У. Найссера, восприятие представляет собой основу для мышления. В акте восприятия встречаются активность сознания и реальность, его конечным результатом является образ объекта. При этом, хотя «восприятие объекта и его образное представление действительно имеют нечто общее, однако они тем не менее явно различны» [Найссер, 1981: 142-143]. Поэтому Найссер выдвигает гипотезу о том, что восприятие представляет собой циклическую актив­ность, включающую в себя фазу предвосхищения; а воображение — это только предвосхищение, основанное на особых когнитивных схемах, определяемых культурой человека.

Современная когнитивная наука рассматривает уже не только опыт, но и восприятие как активную деятельность сознания, проходящую в соответствии с определенными схемами.

Не является ли в таком случае сознание не более, чем самонастраивающимся пианино, на котором играют идеи? В рамках данного идеалистического подхода эта аллегория может быть применена, ведь если нет врожденных идей, если нет кантовских априорных форм мышления, тогда остаются только идеи, наполняющие разум. Именно они не только являются содержанием сознания, но и создают алгоритмы его работы, т.е. формируют то, что мы называем мышлением. Эти идеи и есть та, образно говоря, программа, с помощью которой мы понимаем, обрабатываем наши ощущения, знания, мысли и создаем цельный и непротиворечивый образ окружающей нас действительности и нашего прошлого. Способ работы нашего разума не задан от рождения, он не наследуется генетически, а вырабатывается исторически и содержится в мировоззрении, как цельном взгляде на окружающую нас в данный момент и прошлую действительность.

Главные мировоззренческие идеи определяют как главные проблемы человека и общества, так и пути их решения. Если в язычестве – это магия, то в христианстве – молитва, покаяние, религиозные обряды. В современном рационалистическом мировоззрении главным становится научное мышление, основными методами которой является логика, эксперимент, опыт. Это не означает, что логика, математика и наука возможны для применения только в условиях рационалистического мировоззрения, но основными они становятся только в условиях господства рационализма. Хотя эти способы решения проблем зародились в мифологическую эпоху, главными они в тот период не были. Люди шли за предсказанием судьбы к оракулам. Если им было необходимо решить какую-то важную жизненную проблему, они обращались к жрецам, и те проводили определенные магические обряды. Однако это не исключало обращения к знаниям математики для решения текущих и отнюдь не самых важных жизненных задач – строительства, планировании полей, подсчета урожая. Ни логика, ни математика, ни зарождавшаяся наука не решали основных задач человека античного общества. Философия – да, мифология и религия – да, наука – нет. Тоже самое мы видим и в христианстве. Главные мировоззренческие идеи диктуют и способ мышления – религиозный, который определяет методы решения проблем – обращение за помощью к Богу, ведение богоугодной жизни, следование божественным заповедям.

Историку для правильного понимания действий людей прошлого важно знать, на основе каких идей они совершали те или иные исторические действия, какой логикой руководствовались, какими способами добивались поставленных целей. Только такой подход позволяет адекватно интерпретировать как намерения людей прошлого, так и их действия.

Способ мышления как проблема исторического познания

Способ мышления формирует логику мышления, которая также определяется главными мировоззренческими идеями. Например, в рамках европейской цивилизации было несколько понятий истины, а, следовательно, и несколько способов ее получения с помощью мышления. Исходя из платоновского понимания истины, как соответствия предмета или явления его идее, предполагался соответствующий способ мышления. Развитую логическую систему для вывода истинного знания создал Аристотель. Становление христианского мировоззрения изменило понятие истины, оно теперь трактовалось, как «Истина – Бог». Поэтому заимствованные из античности логические системы были подчинены примату теологии, из этого соединения возникла схоластика, как способ мышления. Истина содержалась в Священном Писании и Предании, а способ отыскания истинного знания определялся Аристотелевой логикой. Схоластическое мышление, по преимуществу, дедуктивное, оно почти не знает индукции. Его основная форма – силлогизм. Смена религиозного мышления на научное привело к созданию понятия истины, как соответствию знания изучаемому объекту.

Способ мышления в идеалистическом подходе – это формы стандартных операций правильного мышления, принятые в рамках определенного мировоззрения. В рамках западной цивилизации правильное мышление должно привести к познанию или постижению истины, но поскольку в разных мировоззренческих системах истина различна, то и методы ее достижения разные.

Некоторые философы сводят способность мышления, по существу, к логике, в частности, В.М. Розин считает, что: «мышление не могло возникнуть раньше античности, пока не сложились две основные предпосылки – институт античной личности и способность к рассуждению. До появ­ления мышления в античной культуре знания создавались и полу­чались другими способами, а именно на основе мифологического и религиозного сознания» [Розин, 2006: 29, 30]. Думаю, что в данном случае Розин В.М. неправомерно отождествляет мышление и логику. Он считает, что мышление равно логическому рассуждению, но это означает сводить все мышление к современному мышлению и отказывать всем, кто мыслит не рационально, в мышлении.

Антропологические, исторические исследования, труды по истории идей свидетельствуют о том, что способы мышления человека в истории различаются. Существует несколько взглядов на сущность и происхождение способов осуществления мышления человеком.

Со времен Платона была в употреблении концепция врожденных идей, с которыми душа знакомится до своего рождения в платоновской Гиперурании. Позднее, в рамках христианского мировоззрения, стало считаться, что они вкладываются в душу непосредственно Богом. И. Кант со своими априорными формами мышления недалеко ушел от этой идеи.

В ХХ веке Э. Кассирер пришел к выводу о наличии в мифологическом сознании своей собственной логики [Кассирер, 2000: 192].  Л. Леви-Брюль обосновал положение о том, что мышление и психика меняются в соответствии с культурно-историческими изменениями человеческого общества. Но даже сегодня считается, что логика мифа – неправильная логика, поскольку она не отражает отношения действительности и не вытекает из них. И с этим можно согласиться, потому что любая логика связывает в определенных отношениях не явления внешнего мира, а их феномены в нашем сознании. Вместе с тем, считается, что правильная логика – это та, которая соответствует отношениям объективного мира, однако человек не воспринимает его непосредственно. Его восприятие внешнего мира происходит через фильтры наличного мировоззрения, отношения идей которого вносят свои коррективы как в видение реальности, так и в отношения ее объектов и явлений. Можно сказать, что логика – это прежде всего отношения идеальных объектов сознания, в той или иной мере соответствующих реальным объектам и их отношениям. Непосредственно логику внешнего мира человек воспринимать не может, да ее там и нет – она конструируется человеческим сознанием.

Что первично – логика, как способ мышления, или содержание сознания, к которому эта логика и способ мышления применяются? – один из дискуссионных вопросов в литературе. Человек получает и способ мышления, и его логику уже в готовом виде в процессе воспитания и обучения. Поэтому создается впечатление, что они являются априорными и независимыми от наличного содержания сознания. Однако это не так. Способ мышления определяется главными мировоззренческими идеями и их отношениями, из которых и строится логика. При смене мировоззрений меняется логика и способ мышления. Так, аристотелевская логика не подходила для христианского мировоззрения и была заменена схоластикой, в которой посылки устанавливались авторитетом веры. В эпоху Возрождения, в рамках развивающейся науки, на смену авторитету веры приходит авторитет опыта, наблюдения. Эти примеры показывают, что смена способов мышления происходит не под влиянием накопленных знаний или опыта, а путем смены мировоззренческих парадигм. Сегодня уже и в учебниках пишут о том, что основание науки составляют идеалы и нормы исследования, что методы детерминированы «с одной стороны, социокультурными факторами, определенными ми­ровоззренческими презумпциями, доминирующими в культуре той или иной исторической эпохи, с другой — характером исследуемых объектов» [Степин, 2011: 236-237].

Считалось, да и сейчас нередко утверждается, что только современный человек правильно видит мир. Например, в рамках мифологического и религиозного мировоззрения наш предок видел его искаженно сквозь призму своих фантастических представлений. При этом, весь процесс развития сознания представлялся, как идущий к истинному мышлению, т.е. современному. Это заблуждение. Нет правильного и неправильного способа мышления и видения мира, они все одновременно правильны (в рамках своего мировоззрения) и неправильны (с позиций иного мировосприятия).

То, что мы видим мир иначе, чем представители архаических обществ, не означает, что они его видят неправильно. Они видят мир по-другому. Сегодняшнее наше мышление неизбежно когда-то будет отвергнуто при смене мировоззренческих парадигм и поставлено вровень с мифологическим и религиозным.

То, как человек видит мир зависит от его мировоззрения, которое формируется не за счет накопления опыта, а за счет главных системообразующих идей, которые формируют целостный взгляд на мир. Отношения идей в рамках целостного мировоззрения определяют логику мышления, которая в свою очередь определяет алгоритмы и способы получения знания.

Однажды созданный способ мышления способен отрываться от своих мировоззренческих корней и существовать независимо от них, приспособляясь к нуждам новой мировоззренческой парадигмы. Так случилось с логикой и математикой, созданными в рамках античного мифологического мировоззрения и приспособленных позднее и к христианскому, и к научному мировосприятиям. А вот христианский способ мышления не нашел применения в рамках научного мировоззрения.

В человеческой истории существовало и существует довольно много различных мировоззрений. Все они отличаются основными идеями. В западной цивилизации последовательно существовало три главных мировоззренческих парадигмы – мифологическая, религиозная христианская и рационалистическая научная. Поскольку они сменяли друг друга, то многие идеи, заложенные в предшествующих мировоззрениях, перенимались последующими, однако, чем больше между ними временная дистанция, тем больше обнаруживается очевидных отличий как в идейном содержании парадигм, так и в способе оперирования идеями. Наиболее наглядно это отличие наблюдается при сравнении древнего мифологического способов мышления и современного научного.

Мифологический способ мышления

Исторически первым способом мышления является дологический или пралогический. Понятие пралогического мышления было введено Л. Леви-Брюлем для обозначения такого способа мышления, который, в отличие от современного – логического, нечувствителен к противоречиям и непроницаем для опыта. Характерно, что пралогическое мышление почти полностью определяется мировоззренческими идеями архаичного человеческого сознания. Оно порождается, в основном, не отношениями внешнего мира, а отношениями идей мифологического сознания, поэтому воплощается в магии, религиозных обрядах и обычаях. При этом, в практических действиях мышление первобытного человека является столь же логичным, как и мышление современного человека, в том случае, если на него не распространяются нормы господствующего мифа.

Большинство антропологов, изучая древние и современные архаичные общества, приходят к выводу о том, что их способ мышления отличается не только от современного, но и религиозного. Логика – это отношения идей и образов сознания, а они не всегда отражают отношения объектов реального мира. В мифологическом и религиозном сознании это могут быть отношения потусторонних сил, которые для человека с подобным мышлением столь же реальны, как для ученых отношения окружающей действительности.

Мифы создаются с помощью воображения. Главный вопрос заключается в том, откуда берется содержание этих мифов? Материалистическое объяснение заключается в том, что их содержание – это искаженное отображение реальности. Хотя это очень логично, но сразу же обесценивает и делает ложным почти все мышление и большую часть деятельности человека с мифологическим мышлением. Все колоссальные достижения древности оказываются либо результатом случайности, либо следствием той компоненты мировоззрения, которая связана с реальностью. Автор считает, что воображением создается совершенно новая субъективная реальность, содержание которой не может полностью предопределяться идеями, полученными из опыта, хотя и может строиться на их основе. Способность творения – это способность человеческого разума создавать такие принципиально новые идеи, которые, не вытекая из опыта, возможны для реализации в объективном мире. Но встает вопрос: что обеспечивает возможность их реализации? Ответ, на наш взгляд, заключается в том, что человек, будучи частью этого мира, не в состоянии даже в своем идеальном мире сознания создать ничего «не от мира сего». Таким образом, единство человека и объективной реальности обеспечивает эффективность человеческого творчества.

Мифологические идеи не являются однородными по своему содержанию. У разных народов они отличаются и объединены достаточно искусственно в один тип мышления. Неправомерно, на наш взгляд, отождествлять мифологическое мышление древних греков и современных архаичных народов. Это различные типы мышлений, основанные на разных мировоззренческих идеях, хотя и то, и другое отличается от современного, но отличается по-разному. Это важно для историков, которые порой неправомерно в своих исследованиях древних обществ опираются на данные антропологов, изучающих современные архаические общества. Подобный подход правомерен лишь в рамках концепции, согласно которой все общества проходят один и тот же путь развития. Сегодня редко кто придерживается такого подхода. Впрочем, для данного исследования — это содержательное различие не столь важно, поскольку способ мышления и древних обществ, и нынешних архаичных кардинальным образом отличаются от современного.

Как пишет Л. Леви-Брюль, мышление людей в архаическом обществе во многом отличается от современного: «то, что на наш взгляд является противоречивым, им вовсе не кажется таковым и оставляет их совершенно спокойными» [Леви-Брюль, 1937: 59], при этом он считает первобытное мышление вполне последовательным.

Мифологическое мышление во многом основывается на воображаемой реальности, которая тесно связана с действительностью архаического общества. Эти воображаемые, мистические объекты доминируют в первобытном сознании и вступают в определенные отношения с реальными объектами. Их отношения создают ту своеобразную и непонятную для современного рационалистически мыслящего человека логику, которой руководствуются люди в их отношениях с природой и обществом. Таким образом, действия человека с мифологическим мировоззрением обусловлены не столько отношениями действительности, сколько взаимоотношениями объектов действительности и идеальных образов, созданных воображением. 

Мифологическое мышление, состоящее из сложного сочетания воображаемого мира богов и ощущений, получаемых из реальности, приводило к созданию особого способа мышления со своей собственной логикой умственной и практической деятельности.  Например, специфический обряд жертвоприношения А. Майданов объясняет так: «образ огня включает целый ряд реалистических признаков этого феномена и операции по подготовке костра (укладка дров, процесс получения огня трением дощечек, зажигание костра и т.д.) и вполне адекватен природе данного феномена. Но другой набор операций, требуемых ритуалом жертвоприношения, будучи обусловленным вымышленным компонентом данного мифического образа (нахождением бога Агни в дровах и в самом пламени, способностью огня переносить к богам на небо жертву и т.д.), побуждает верующих выполнять разные сакральные действия (возливать жертвенное масло в костёр, бросать туда лепёшку, которую огонь должен отнести на небо, совершать ритуальное хождение вокруг костра, петь песнопение и т.д.)… Фантазия и вера делают иррациональное в этом образе более важным и реальным, чем рациональное. Ментальные гибриды порождают социально-поведенческие гибриды» [Майданов, 2014].

Л. Леви-Брюль пишет, например, о том, как новозеландцы восприняли впервые увиденную ими лошадь за большую собаку, которая, как они думали, может говорить, есть бататы, и каждое движение её хвоста и ушей что-то значит. Люди народности Гереро из Юго-Западной Африки приняли белых миссионеров с длинными волосами и бородами за привидения в виде львов [Леви-Брюль,1937: 340-341]. Именно так должны были увидеть новые для себя предметы и явления первобытные люди, исходя из своего мифологического мышления, что свидетельствует о том, что наше восприятие действительности определяется не только нашими ощущениями, но и нашим мировоззрением.

Мифологический способ мышления не мог определяться опытом, при этом не является он и искаженным способом отражения действительности, как это иногда утверждается. Такая форма мышления порождается, как и любая другая, отношениями наличных в сознании идей. То, что сегодня некоторые из этих идей считаются ложными, не означает, что на их основе нельзя создать в реальности ничего значимого. Нынешний рационалистический человек, оперируя физически неопределенными категориями, например, понятием электромагнитного поля, за которыми нет внятного физического смысла, тем не менее создал на его основе и телевидение, и радио и много других выдающихся изобретений.  Люди науки часто создают вполне работающие вещи на основе совершенно непонятных им физических, химических, биологических и т.п. явлений.

А. Майданов полагает, что миф в большой степени создается под влиянием действительности. Но почему же тогда эта реальность так не похожа на нашу, почему в одних и тех же явлениях мы видим столь разное – в раскатах грома и блеске молний рационально мыслящий человек видит электрический разряд, а архаичное сознание дикаря – битву богов. Конечно, можно утверждать, что электрический разряд намного ближе к действительности, чем битва богов, но это будет верно только с позиций уже устаревшего научного мировоззрения. Утверждать, что молния и гром – есть движение свободных электронов с неба на землю в свете новейшей квантовой теории является столь же ошибочным, как видеть в громе борьбу богов или грохот колесницы Ильи пророка. Поэтому считать, что источником мифа является действительность, наверное, не совсем верно, правильнее сказать, что она является поводом к созданию мифа. Предполагается, что логика мифа – отражение отношений и связей реального мира [Майданов, 2014], но какие бы отношения эта логика не отражала, касательно грома и молнии она непрерывно воспроизводит такое объяснение, которое будет отвергнуто последующими поколениями. И этот процесс мы видим во всех отраслях знания. При смене мировоззрения меняется логика, меняется образ объясняемого ею мира и сущность вещей, а значит, именно главные мировоззренческие идеи определяют и способ мышления, и само восприятие действительности.

В соответствии с идеалистическим подходом логика выводит отношения не только реального мира, но и воображаемого. Логика мифа – это логика идей, создающих миф. В ней есть что-то и от реальности, но большая часть логических идей создается человеческим творчеством, поскольку логика не выводится с помощью индукции из опыта, она может быть только творческим актом, подтвержденным последующими эмпирическими данными, удостоверяющими верность логической формулы.

Часто встречается утверждение о том, что миф служит неким практическим целям и интересам. «Миф, – писал А.Ф. Лосев, – всегда чрезвычайно практичен» [Лосев, 2001: 41]. Но не интересы определяют мировоззрение, а напротив, из него они выводятся и являются вторичными от мировосприятия. И цели также, как и желания, определяются мировоззрением, и именно поэтому так отличаются цели и желания монаха и современного потребителя материальных благ.

Архаический человек считал, что изменение или действие в реальном мире вызывает некое активное начало – бог, демон, дух.  Наполнившие мир «многочисленные субъекты заменяли собой естественные силы, законы, причинность. Люди не ставили вопрос: почему происходит то или иное событие или явление? Они спрашивали: кто вызвал или осуществил его?» [Майданов, 2014]. Антропоморфный мир представал в мифологическом сознании цельным, единообразным, нерасчлененным на природный и социальный, что дало основание Э. Кассиреру утверждать, что «невозможно адекватно оценить миф, если видеть его источники в физическом мире, в интуиции, направленной к каким-либо явлениям. Не природа, а общество есть подлинная модель мифа» [Кассирер, 1998: 533]. Думается, что замена причины и истока мифа с материального мира на социальный не приведет к его полному объяснению, хотя определенные стороны, несомненно, объяснит.

Общепринятым является положение о том, что мифологическое мышление – неизбежное следствие начальной стадии всякой мыслительной деятельности.  С этим можно согласиться лишь в рамках теории прогресса, когда одни ступени развития закономерно сменяются другими, причем неизбежно предопределёнными по форме и содержанию. В этом случае прогресс – просто вариант судьбы в общечеловеческом масштабе. То, что мифологическое мышление предшествовало научному, не означает ни его отсталости, ни убогости, ни, тем более, неизбежности.

Некоторые авторы на основе того факта, что у разных народов имеются схожие по содержанию мифы, делают вывод о том, что они были созданы независимо друг от друга и обусловлены одинаковой логикой сознания.  Так, Э. Тэйлор, утверждал, что развитие мифологии «так однообразно, что мы вправе смотреть на миф как на органический продукт человечества вообще, продукт, в котором индивидуальные, национальные и даже расовые отличия являются подчинёнными общим для всего мира свойствам человеческого ума» [Тэйлор, 1939: 258]. Таким образом, подразумевается их закономерность, в рамках модной в XIX веке теории прогрессивного и единообразного развития человечества. Однако гораздо проще и логичнее представить распространение идей, на которых строились похожие мифы, чем их независимое создание. Мир древнего человека был намного более широк и взаимосвязан, чем это казалось столетие назад.

Еще одно решение, объясняющее появление схожих по содержанию мифов, заключается в единстве человечества и вытекающим отсюда единстве первоидей, лежащих в основе мировоззрения всех народов. В этом случае возможно и логически объяснимо создание похожих мифов. Независимое же их создание представляется весьма маловероятным. Истоки подобных воззрений лежат в крайнем детерминизме и позитивизме XIX века, считавшими, что развитие человечества предопределено законами развития природы.

С позиций современного научного мировоззрения мифологическое мышление феноменологично, поверхностно, субъективно, фантастично и, в конце концов, просто ложно. Почему же тогда достижения Древнего мира не уступают по своей значимости и грандиозности нашему времени? Вряд ли современный человек создал что-то более гениальное, чем земледелие или колесо. Освоение огня и выплавка металлов вполне сопоставимо по значимости с атомной энергетикой, а плавание по океану – с выходом в космос. В социальной сфере создание государственности – до сих пор непревзойденный по значению в истории акт творчества. Наверное, не следует столь категорично утверждать, что предшествующее мышление всегда обязательно более примитивно и ложно сравнительно с современным, в противном случае и мы обречены на подобные оценки со стороны наших потомков. Конечно, у современного мышления есть объективные преимущества – тысячелетний опыт многих поколений, но в каждый период истории человечество силой своего творческого гения создавало выдающиеся образцы в освоении материального мира, искусстве, социальной сфере.

В рамках западной цивилизации мифологическое мировоззрение добилось столь поразительных успехов лишь с точки зрения рационализма, непосредственным истоком которого является греческая античная мысль. Именно поэтому последующая замена его христианским религиозным долгое время считалось чуть ли не всемирной трагедией, приведшей к «темному и мрачному» Средневековью. Однако, если в будущем мы свернем с пути материалистического на путь духовный, то оценки Средневековья кардинально изменятся.

Религиозный (христианский) способ мышления

Христианское мировоззрение является очень цельной и хорошо проработанной системой, над которой два тысячелетия трудился не один десяток поколений богословов. Откровение – ядро, основа, содержание данного мировоззрения [Переслегин, 2011], отношения его идей и опыта создает совершенно особенный способ мышления.

Этот тип мировоззрения сложился не сразу. Первая цельная система была создана Оригеном еще в III веке, но позднее была признана еретической и многие ее постулаты подпали под анафемы Вселенских соборов.

В основе христианского мировоззрения лежат догматы. Они, по мнению В.Н. Лосского, и есть «те узкие врата, которые в свете Предания ведут к познанию Истины» [Лосский, 2000: 537]. Чтобы понять их смысл и суть нужно следовать примеру рассуждений и действий отцов Церкви, которые использовали совершенно особый, непривычный для современного человека способ мышления, несводимый лишь к мыслительным операциям, но обязательно включающий в себя еще духовный опыт и духовную практику. Более того, подчеркивалось, что «полного рационального постижения человеческим умом содержания догмата быть не может» [Давыденков, 2013: 38], человек должен отречься «от своего разума», а значит здесь требовался совершенно особый способ мышления, связанный с определенным аскетическим опытом и усилием.

По утверждению прот. О. Давыденкова в процессе усвоения догматов человеческим сознанием выделяется три последовательных этапа. На первом – смысл догмата рационально понимается, но не переживается, вследствие человеческой греховности. Только на втором этапе истина постигается не умом, а сердцем, становясь для сознания человека источником света на пути к реальному соединению человека с Богом. И только на третьем этапе догматические истины созерцаются, человек переживает состояние непосредственного общения с Богом, соединение с ним [Давыденков, 2013: 39-40].

В.М. Розин считает, что «средневековое мышление вполне целостно и органично при­суще своему времени. Оно основывается на двух типах схем: заимствованных из Священного Писания и переосмысленных на их основе схемах античного мышления» [Розин, 2006: 329].

Христианское мышление опирается на Откровение, рефлексивно работает с ним и, в отличие от античного, не позволяет себе ни морального, ни логического релятивизма.

Таким образом, мы видим, что способ христианского мышления коренным образом отличается от предшествующего ему мифологического и современного рационалистического, научного. И это отличие определено главной идеей христианского учения – стремлением соединиться с Богом. Вне этой идеи подобная форма сознания бессмысленна и бесполезна, о чем Вам с особым чувством подробно поведает любой атеист.

Научный способ мышления

Ученые, т.е. люди, изучающие внешний объективный мир, были всегда, но наука – создание Нового времени. Начальный ее этап, т.н. «классическая наука» охватывает период с XVIII в. по 20-е годы XX в. В это время на способ мышления оказывает влияние существующая научная картина мира, которая является центральной идеей научного мировоззрения, а также порождаемые им новые ценности. Как считает В.С. Степин «Самое главное и действительно эпохаль­ное, всемирно-историческое изменение, связанное с переходом от традиционного общества к техногенной цивилизации, состоит в воз­никновении новой системы ценностей. Ценностью считается сама инновация, оригинальность, вообще новое» [Степин, 2011: 136]. Наука становится важнейшим инструментом преобразования окружающего мира. Наука возможна лишь потому, что в объективном мире существуют определенные повторяющиеся отношения, законы и закономерности, а человек способен эти регулярности познавать. Основной инструмент познания – человеческое сознание, и для решения новой и весьма специфической задачи был необходим соответствующий способ мышления. Его основы были заложены Ф. Бэконом и Р. Декартом.

Первые сомнения в верности способа мышления классической науки заронил И. Кант, который возможность самой природы связывает с человеческим сознанием.

Развивая кантианский взгляд на роль человеческого сознания в конституировании реальности, современные мыслители все чаще идут по пути увеличения этой роли. Например, В.М. Розин считает, что «Современные исследования все больше подводят нас к понима­нию, что картина, в которой человек и мир разделены, неверна. Се­годня мир – это созданные нами технологии, сети, города, искус­ственная среда, которые, в свою очередь, создают нас самих… При этом мышление задает самостоятельную ре­альность, второй, идеальный и конструктивный, мир относительно обычного» [Розин, 2006: 331, 332]. На наш взгляд, более точным является понятие субъективно-объективной реальности, которое хоть и не нашло пока широкого распространения, но уже применяется для обозначения такой реальности, которая, существуя объективно во внешнем мире, тем не менее, имеет своим началом идеальный и субъективный мир человеческого сознания и без него не может существовать в определенном виде. Примером такой субъективно-объективной реальности является общество, большинство социально-экономических и политических явлений, искусство и др. Взять, к примеру, такую сугубо, казалось бы, далекую от идеализма вещь, как деньги, однако без человека и вне его мышления это не более, чем кусок металла или клочок бумаги с изображением непонятного характера. Так мышление, сознание строит новую действительность, аналогов которой нет в природе, которая начинается в человеческом сознании и продолжается во внешнем мире. Кстати, отличие человеческого мышления от машины заключается в том, что никакая машина неспособна создавать принципиально новую реальность, и та же виртуальная реальность создана человеком и для человека, а не компьютером.

Начиная с XVII в., многие ученые вслед за Ф. Бэконом и Г. Лейбницем верили в колоссальные возможности логики, применение которой в науке должно было автоматически приводить к новым открытиям. Однако и эмпирическая модель научного откры­тия, построенная Бэконом, и рационально-дедуктивная схема Лейбница не оправдали надежд на то, что изобретения станут рутинным занятием. Создание нового в науке оказалось намного сложнее и не подчинялось простым методическим рекомендациям, выработанным основоположниками науки.

Впоследствии выяснилось, что первоначальный научный способ мышления, как некая процедура, состоящая из ряда повторяю­щихся операций, применим лишь для простейших видов научной деятельности, имеющих алгоритмический характер.  И если для анализа научного знания первоначально ис­пользовалась традиционная формальная логика, то впоследствии от нее в основном отказались и применяли исключительно методы специально разработанной математической логики, которую еще называют символической.  При этом выяснилось, что логика науки ограничивается лишь анализом существующего знания и не способна к производству принципиально нового.

Постепенно становится очевидным, что логика не является ни гарантией, ни условием, ведущим от опыта к научному открытию.  Например, Г. Рейхенбах утверждал, что «акт открытия не поддается логическому анализу. Не дело логика объяснять научные открытия; все, что он может сделать, — это анализировать отношения между фактами и теорией» [Цит. по: Рузавин, 2012: 11].

По мнению М. Вертгеймера [Вертгеймер, 1987], если бы Галилей и Эйнштейн руководствовались лишь формальной логикой, их открытия были бы невозможны. То же самое подтверждается и историей других научных открытий, влияющих на создание новой картины мира. Новое знание не может быть построено средствами формальной логики, и поэтому творческое мышление мало соблюдает ее. Творческое мышление оперирует образами, а формальная логика не выражает внутренних закономерностей их создания. Сложные проблемы науки оказалось невозможно решить с помощью применения стандартных исследовательских процедур. Они требуют творческого подхода в каждом новом случае. Поэтому такие методы называют эвристическими или поисковыми [Рузавин, 2012: 5-6].  В ходе развития науки были разработаны некоторые общие приемы и методы исследования, такие, как диалектический метод и системный подход, требование непротиво­речивости и последовательности в рассуждениях и выводах.

Разрушение классической модели познания и науки, произошедшее на рубеже XIX–XX вв., было вызвано созданием неэвклидовых геометрий, теорией относительности Энштейна и др. Новые теории и основанные на них успешные научные практики привели к пересмотру основ классической науки.

Способ мышления в неклассической и постнеклассической науке

Три стадии развития науки: классическая – неклассическая – постнеклассическая, характеризуют изменения в научной рациональности, как способе мышления. Классический способ концентрирует внимание на объекте, противостоящему субъекту исследования. Неклассическая наука начинает принимать во внимание влияние субъекта на объект, но связи между научными и социальными ценностями и целями ею не учитываются. Постнеклассическая наука учитывает не только роль и влияние субъекта, но и вненаучные социальные ценности и цели [Степин, Горохов, Розов, 1999]. Все эти изменения касаются не только отношений объекта – субъекта научной деятельности, но и затрагивают основы логики.

Заимствованные идеи, описания, образы в нашем сознании имеют тот же статус, что и непосредственно воспринятые, и лично созданные, они вступают с ними с сложные отношения, которые могут быть зафиксированы, в том числе, и в способе мышления, поэтому неправомерно утверждать, что наша логика отражает лишь отношения внешнего мира. К этому стремится научная логика, но она составляет основу сравнительно недавно изобретенного научного способа мышления.

Основная проблема, над решением которой безуспешно работает не одно поколение ученых и философов, является неясность механизмов получения принципиально новых гипотез. Так, П. Фейерабенд считает, что генерация новых идей не подчиняется строгим методологическим нормам и рациональным реконструкциям [Фейерабенд, 1986]. Ссылки на интуицию, талант и опыт ученого, опирающиеся на ирра­циональные основания, которые ранее считались неприемлемыми для настоящей науки, сегодня такими уже не являются. Все чаще в качестве эвристических средств используются аналогии, правдоподобные умозаключения, наглядные модели и образы, мысленные эксперименты и т.п.

Таким образом, научный способ мышления претерпел значительные изменения за четыре столетия своего существования. По мере смены научных картин мира, менялся и способ мышления. В основном, эти изменения выражались в создании новых форм и методов научного познания и постепенном забвении прежних.

Необходимость понимания способов мышления различных эпох для исторической науки

Как показывает краткий экскурс в историю, способ мышления определяется главными мировоззренческими идеями господствующего мировоззрения. В истории западной цивилизации мы видим три последовательно сменяющие друг друга мировоззрения – мифологическое, религиозное и научное, и соответствующие им способы мышления. Несмотря на их коренное различие и несовместимость, доходящую до антагонизма, ни об одном способе мышления, в рамках идеалистического подхода, нельзя сказать, что именно он истинен, а остальные ложны. Все способы мышления истинны в рамках своего мировоззрения и ложны в рамках других систем мировосприятия.

Каждому мировоззрению присущ специфический способ мышления. Этот факт историками пока не осознается, хотя он имеет колоссальное значение для практики историописания, поскольку невозможно ни понять, ни интерпретировать исторические действия людей прошлого, не понимая логики и способа их мышления. Подход к пониманию и интерпретации действий людей, руководствовавшихся иным мировоззрением и способом мышления, с позиций современного мировосприятия и соответствующего ему мышления приводит к неизбежному искажению целей, задач, которые ставили перед собой люди прошлого, совершая то или иной историческое действия, а также неправильной  интерпретации способов их осуществления и оценке результатов их действий.

Еще одним следствием такого подхода является неизбежное переписывание истории при смене главных мировоззренческих идей. Современная историческая наука обречена на постоянный пересмотр прошлого до тех пор, пока ее представители не осознают решающего влияния мировоззрения и определяемого им мышления на действия человека, как главного актора истории. Когда человек из марионетки внешних объективных сил превратится в основного творца истории, только тогда станет возможным учет влияния его мышления на ход истории.

Выводы

Ретроспективный анализ с позиций авторского идеалистического подхода показывает решающее влияние мировоззрения на процесс мышления и способы создания историками образов прошлого. Исторические действия совершаются людьми, исходя из главных мировоззренческих идей и определяемого ими способа мышления, который обусловливает логику принятия решений, формы и методы их осуществления. Для адекватного понимания историком причин и хода исторического действия он должен представлять те мировоззренческие идеи, которые лежали в его основе, а также соответствующую им логику действий исторического актора. Попытки объяснить действия людей, исходя из современного мировоззрения, всегда ведут к новым интерпретациям и переписыванию истории, воспринимаются учеными, как открытие новой истины, которая со сменой мировоззренческих ориентиров оказывается очередным заблуждением.  Поскольку различные мировоззренческие системы формируют разные способы мышления и методы реализации идей, то их оценка и интерпретация возможна только, исходя из критериев данного мировоззрения.

Изложенные автором идеи и подходы к роли мировоззрения и мышления в истории, как и многоконцептуальная история Б.В. Личмана, являются дискуссионными и требуют дальнейшего обсуждения в историческом сообществе, и в первую очередь на страницах журнала «История и современное мировоззрение», который задумывался как площадка для обсуждения   новых исторических концепций.

Литература

1. Вертгеймер М. Продуктивное мышление. М., 1987. 335 с.
2. Герасимов Г. Идеалистический подход к истории: теория, методология, концепции. Екатеринбург: Издательские решения, 2022. 342 с.
3. Давыденков О., прот. Догматическое богословие. М., 2013. 622 с.
4. Личман, Б. В. История России с древнейших времен до конца XIX века. М.: Издательство Юрайт, 2019. 245 с.
5. Личман Б.В. Тезисы для обсуждения концепции «цель, смысл в истории – цель, смысл в мировоззрении – цель, смысл в национальной идее» //История и современное мировоззрение. 2019. Т.1. №3. С.9–13.
6. Кассирер Э. Избранное. Индивид и космос. М.-СПб., 2000. 654 с.
7. Кассирер Э. Избранное. Опыт о человеке. М., 1998. 784 с.
8. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М., 1937. 533 с.
9. Лосев А.Ф. Диалектика мифа. М., 2001. 558 с.
10. Лосский В. Н. Предание и предания //Лосский В. Н. Богословие и боговидение. М., 2000. 628 c.
11. Майданов А.С. Малый органон мифологического творчества // NB: Философские исследования. 2014. № 2. С.71-162. http://e-notabene.ru/fr/article_11070.html
12. Меркулов И.П. Мышление /Философия: Энциклопедический словарь. М., 2004. С. 565–569.
13. Найссер У. Познание и реальность. М., 1981. 232с.
14. Переслегин С. Как следует мыслить христианину? Христианское мышление в контексте других форматов мышления: ретроспектива и перспектива. 2011. http://www.archipelag.ru/agenda/gospel_povestka/konferens_r_vs_r_2011/r_vs_r_2011_text6/
15. Розин В.М. Мышление и творчество. М., 2006. 360с.
16. Рузавин Г.И. Методология научного познания. М., 2012. 287 с.
17. Степин B.C. История и философия науки. М., 2011. 423 с.
18. Степин В.С., Горохов В.Г., Розов М.А. Философия науки и техники. М., 1999.  М., 1999. 400 с.
19. Тэйлор Э. Первобытная культура. М., 1939. 567с.
20. Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. М., 1986. 542 с.
21. Штейнер Р. Истина и наука. М., 1992. 56 с.