Герасимов Григорий Иванович, научный руководитель Тульского государственного музея оружия, член Российского военно-исторического общества, доктор исторических наук

Опубликовано: Журнал «Культурная политика» №4. https://histrf.ru/magazine/article/47

Драматические события, связанные с пандемией короновируса, на время отодвинули актуальную повестку дня, которой жило наше общество, однако даже такая трагедия всемирного масштаба когда-то закончится, и мы вновь вернемся к привычной жизни и решению тех проблем, которые на время были прерваны пандемией.

Главным событием года должен был стать 75-летний юбилей Победы в Великой Отечественной войне. Накануне этого праздника развернулись нешуточные политические, идеологические и информационные баталии. Почему вокруг событий уже достаточно далекого прошлого развертывается столь серьезная борьба? Это обусловлено значением Победы в жизни современного российского общества, а также ее ролью в создании современного миропорядка.

После крушения коммунизма у российского общества не осталось идей, вокруг которых могли бы объединиться все наши граждане. Религиозные, конфессиональные, рационалистические мировоззрения (либеральное, коммунистическое, националистическое) идейно разобщают общество. Не имея ясно сформулированного проекта будущего, российский народ сплотился на базе прошлого, главным объединяющим событием которого является Победа в Великой Отечественной войне. Если лишить его этой ценности, то возможно разрушение страны по сценарию перестройки. Одновременно будет достигнута и важная внешнеполитическая цель – слом существующего международного миропорядка, созданного по итогам Второй мировой войны.

Исходя из этого, борьбу с фальсификацией истории, понимаемой как ее негативная интерпретация, наносящая вред России и ее народу,  следует рассматривать как первоочередную задачу исторической науки. Для эффективного противостояния искажениям истории нужно отчетливо понимать их теоретическую основу.

Проблема фальсификации истории непосредственно связана с главными проблемами истории как науки. После отказа от марксизма, как теоретико-методологической базы, мы лишились истории советского типа. Она была объявлена ложной, также как, в свое время, большевики ложной объявили всю дореволюционную историографию. Новую историю с марксистских позиций они создали только в середине 1930-х годов, т.е. через два десятилетия после взятия власти. Современная Россия существует 28 лет, но новой, собственной, суверенной истории мы до сих пор не создали. Мы не суверенны над своим прошлым, прежде всего, в теоретико-методологическом плане.

Наши новые истории строятся на западных либеральных исторических концепциях – модернизационной, цивилизационной, нескольких направлениях, вышедших из школы Анналов. Это те теории, на которых можно построить всемирную или национальную, т.е. масштабную историю. Все эти теории созданы на базе европоцентризма и в любой из них история России будет плохой, негативной. Это главная причина сегодняшних фальсификаций истории. Причина эта неустранима, поскольку у нас нет отечественной исторической теории, которую пусть не признавали бы на Западе, но пользовались ею хотя бы внутри страны. Свое прошлое мы строим на основе враждебных нам теорий, созданных в годы холодной войны и адаптированных к противостоянию с Россией в области конструирования прошлого.

При смене мировоззрения прежние исторические трактовки, даваемые с позиций коммунистической идеи, оказались обесценены. Новых трактовок нет. Первоначальные западные трактовки Второй мировой войны, сформировавшиеся одновременно с Ялтинско-Потсдамской системой международных отношений и Нюрнбергским процессом, в основном были согласованы с советскими оценками событий II мировой войны. 9 ноября 1945 г., еще до начала Нюрнбергского процесса, Комитет обвинителей по инициативе главы американской делегации Р. Джексона принял решение составить перечень вопросов, которые не должны были обсуждаться на процессе^[i].

Таким образом, сложился определенный консенсус великих держав в области оценок событий Второй мировой войны и ее причин.

Даже в годы холодной войны эти оценки хоть и подвергались сомнениям отдельными исследователями, но признавались на государственном уровне. В этот период прибалты, поляки, чехи и др. входили либо в состав СССР, либо в социалистический лагерь, и их оценки не отличались от советских, поскольку были сформулированы с коммунистических позиций. После крушения социалистической системы они отказались от собственных марксистских трактовок прошлого, и сейчас с благословения Запада посягнули на консенсус в отношении причин, хода и исхода войны, сложившийся между великими державами и являвшихся одной из составляющих этого консенсуса.

Из этого краткого исторического экскурса становится ясно, что важнейшая часть мировой истории – история Второй мировой войны неизбежно будет переписана в части, касающейся СССР, ее роли в начале войны и победе, если не предпринять экстренных мер в области исторической теории. То, что казалось еще немыслимым два десятилетия назад – объявление СССР наряду с фашистской Германией одним из инициаторов начала Второй мировой войны, сегодня на Западе является истиной, да и многие либеральные историки внутри страны готовы принять эти оценки. За ними неизбежно последует перевод СССР из стана стран-победительниц в лагерь побежденных, выплата репараций и контрибуций, список которых уже составлен и оглашён.

Если противостоять отдельным фальсификациям фактов военной истории мы можем, то системно повлиять на процесс переписывания прошлого уже не в состоянии, прежде всего потому, что большинство историков придерживается западных макроисторических теорий, в рамках которых прежние советские объяснения выглядят не слишком убедительно. Нужно создавать свою собственную теорию, которая бы позволила создать положительную историю страны.

Фальсификация истории, как искажение образа прошлого, имеет несколько видов:

Первый. Искажение фактов и подделка документов – самый простой и легкий в опровержении вид фальсификации. Борьба с ним – публикация документов, которая достаточно эффективно опровергает подобные подделки. Противостояние подобного вида фальсификациям у нас налажено хорошо.

Второй. Интерпретация процессов – например, причин начала войны. Факты признаются всеми, но интерпретируются по-разному. Есть отечественные трактовки, в которых СССР вынужден заключить пакт о ненападении с Германией с тем, чтобы отодвинуть войну, а есть взгляд противоположной стороны, согласно которому Советский Союз пошел на сговор с Гитлером и вместе с ним ответственен за войну. Интерпретации процессов исходят из частных исторических теорий, в данном случае, из теории тоталитаризма, в которой советский и фашистский режим уравниваются друг с другом. Пока эта теория имеет хождение в умах историков, будут появляться и подобные интерпретации процесса. Нужно бороться с этой теорией, а не только с ее следствием в виде интерпретаций.

Третий. Глобальная интерпретация истории всемирной или национальной истории. Самый эффективный, но и самый трудный и интеллектуально затратный путь. С позиций собственной теории легко интерпретировать известные факты и бороться с чужими негативными образами прошлого нашей истории, поэтому, в конечном итоге, нам все равно придется создавать собственную положительную концепцию истории, если мы хотим иметь суверенное прошлое, над которым не властны наши сегодняшние противники.

Оценка эффективности борьбы с фальсификацией – это степень изменения образа прошлого в сознании людей. Самые большие проблемы с опровержением фальсификаций появляются тогда, когда интерпретации фактов меняются под влиянием смены мировоззрения. Можно сказать, что тогда меняется сама историческая правда, оценивающая событие. Поясню эту мысль. Когда в сознании прибалтов, поляков и чехов коммунистическое мировоззрение поменялось на либеральное западное, то и коммунизм из рая на земле быстро преобразился в ГУЛАГ, в результате они легко и просто уравняли тоталитаризм фашистский и советский. Это тот случай, когда факты слабо влияют на отношение к историческому событию, поскольку мировоззренческий фильтр, через который человек смотрит на факт истории тоталитарного государства, всегда будет придавать ему негативное значение.

Особенность человеческого восприятия заключается в том, что плохой,  с мировоззренческих позиций, народ, общество или человек – злы тотально. Если коммунизм плох, значит, в период его господства не могло свершиться ничего доброго и полезного. Тотальность отрицательных оценок приводит к таким парадоксам, когда героями становятся национальные предатели вроде Шухевича и Бандеры, только потому, что они боролись с коммунистами. Генерал Власов становится патриотом, потому что он боролся со Сталиным. Попытки указать на несоответствие фактов их трактовкам в данном случае бесполезны, поскольку каждая сторона исходит из своего мировоззрения, и имеет свою правду, а именно она определяет, что хорошо, а что плохо.

С позиций либерального мировоззрения не может быть плохим человек, который борется со Сталиным, и в то же время не может быть хорошим тот, кто борется за Сталина, за коммунизм. Так ветераны Великой Отечественной войны в Прибалтике сначала были уравнены в правах с теми, кто служил в национальных эсэсовских формированиях, а затем объявлены оккупантами. Аналогичный процесс идет на Украине.

Антикоммунизм приводит к вполне определенным трактовкам военного прошлого. Посмотрите российские фильмы первых двух десятилетий существования РФ. Почти каждый политработник – пузатый приспособленец и негодяй. Худший негодяй только офицер НКВД, среди них вообще ни одного положительного героя нет и быть не может. Такова либеральная правда.

Посмотрите советские фильмы, и вы увидите историю с точностью наоборот, главный герой – офицер СМЕРШ, а комиссар – отец солдатам. Причем и ту, и другую позицию можно обосновать историческими фактами. Но историческую правду всегда определяет не количественное соотношение подлецов и героев, а их априорная мировоззренческая оценка. Сколько сейчас «героев» на Украине – единицы, сравнительно с теми, кто сокрушал фашизм в рядах Красной Армии, но они уже не  герои-освободители, а предатели украинского народа, сражавшиеся за худший советский тоталитаризм, в сравнении с которым фашистский, которому служили Бандера и Шухевич, лучше, поскольку в его рамках можно было создать «самостийную Украйну».

Вот эта фальсификация, ставшая исторической украинской «правдой», самая опасная. Ее можно победить только на теоретическом уровне.

Сегодня советская военная история во многом пересмотрена. Это касается, прежде всего, главных оценочных положений: причины побед и поражений; кто внес решающий вклад в победу – Сталин, Коммунистическая партия, советский народ, церковь; роль коммунистической идеологии; и др.

Пересмотры советской военной истории случались и прежде и всегда совпадали с мировоззренческими поворотами – осуждение культа личности Сталина во многом обесценило его заслуги как Верховного Главнокомандующего. В недавно изданной 12-ти томной истории Великой Отечественной войны (2015) выводы сделаны во многом противоречащие тем, что были в советской многотомной истории Второй мировой войны (1973–1982). С точки зрения советской истории – это несомненная фальсификация, поскольку выводы – это и есть та историческая правда, с позиций которой историк оценивает то или иное событие. Таким образом, мы имеем советскую и современную истории Великой Отечественной войны и они не совпадают в основополагающих оценках.

Одним словом, у нас нет истории Великой Отечественной войны, признаваемой большинством историков и читателей. Еще хуже то, что часть отечественных военных историков смотрит на события Великой Отечественной войны уже сквозь призму враждебной нам либеральной идеологии, поэтому столь популярен Резун и подобные ему откровенные фальсификаторы.

Казалось бы, одна из плодотворных идей, на которые мы можем опереться – это национальные интересы России, однако и они определяются мировоззрением людей, и для одних заключаются в суверенном существовании России, а для других – в её скорейшем вхождении на любых условиях в западный либеральный мир. Оценки диктует мировоззрение, господствующее в конкретном человеческом сознании, поэтому даже наши национальные интересы мы понимаем различно, и исторические события, исходя из них, оцениваем по-разному. Из приведенных рассуждений следует, что фальсификация истории – это частный случай последствий, наступающих вследствие отсутствия господствующего мировоззрения, на которое могли бы опереться историки, и положительной исторической теории, с позиций которой они могли бы создавать позитивный образ прошлого и противостоять негативным образам, противоречащим нашей правде.

[i] Лебедева Н.С. Нюрнбергский процесс и его приговор // Вестник МГИМО. 2010. №6 (15).  С.75-92. С.82.