В рамках мифологического мировоззрения были созданы разнообразные концепции времени, влиявшие на выработку способов и форм с помощью которых человеческое сознание упорядочивало прошлое в своем сознании, формировало начатки исторического взгляда на мир. В рамках греческого мифологического мировоззрения формируются принципиально новые – философские взгляды на время, оказавшие решающее влияние на создание чувства времени современной европейской цивилизации. На основе этих взглядов создаются понятия исторического времени. У иных цивилизаций были сформированы свои формы времени, которые исходили из отличных от европейских мировоззренческих идей, что обусловило особенность их понимания и восприятия времени. Нас в рамках данного труда интересуют виды времени, созданные в рамках европейского мировоззрения, поскольку оно является господствующим и в российской культурной и научной традициях.

История изобретения времени человеком свидетельствует о том, что процесс создания времени происходил постепенно и зависел от мировоззренческих идей, вырабатывающихся в рамках того или иного древнего общества.

Отсутствие письменных источников не позволяет реконструировать представления о времени людей первобытного общества и древних цивилизаций, поэтому ученые иногда пытаются восстановить процесс создания времени с помощью изучения архаических обществ, существующих сегодня. С позиций идеалистического подхода это некорректный метод, поскольку зачастую он исходит из неверного тезиса о том, что все народы обречены проходить одни и те же стадии развития, причем подразумевается, что и способ этого прохождения у них схожий, а это сводит на нет творческую деятельность и превращает человека в марионетку внешних сил, осуществляющих некий природный план. Вместе с тем, ознакомление с сегодняшними представлениями о времени архаических обществ позволяет представить насколько отличными от сегодняшних они являются, и вероятнее всего первобытные представления были не менее отличными, хотя и не обязательно такими же.

Анализируя языковые формы некоторых архаичных племен Э. Кассирер пишет, что «на первом этапе сознание находится во власти одного только противопоставления «сейчас» и «не-сейчас», еще не знающего какой-либо дальнейшей дифференциации; на втором начинается разграничение определенных временных «форм», законченное действие начинает отделяться от незаконченного, постоянное от преходящего, так что формируется определенное различие видов действий, пока, наконец, не достигается чистое реляционное понятие времени как абстрактного понятия порядка и различные временные ступени не обозначаются со всей ясностью в своем контрасте и взаимообусловленности»[1]. В некоторых архаичных обществах качественные различия прошлого и будущего нередко полностью стираются, так в языке эве одно и то же наречие служит для того, чтобы обозначать и «вчера», и «завтра». В языке шамбала одно и то же слово употребляется, и чтобы отсылать к давнему прошлому, и указывать на далекое будущее, представители африканского племени нту рассматривают время как вещь, поэтому для них есть только сегодня и не-сегодня. Осознание времени как вещи, непонятное в рамках современного понимания времени воздвигало непреодолимые препятствия между туземцами и изучавшими их исследователями.

Некоторые исследователи считают, что доисторическое развитие идеи времени было тесно связано с развитием языка, поскольку фундаменталь­ным как для времени, так и для речи, особенно для пер­вобытной речи, является ритм. «У первобытного человека интуиция времени обу­словливалась скорее его чувством ритма, чем идеей не­прерывной последовательности»[2]. Именно внешние ритмы позволяли сравнивать и располагать друг относительно друга различные события. Ритм, например лунные циклы, никак не были связаны с происходящими в обществе событиями, но в сознании человека их можно было упорядочить с помощью лунных фаз.

В первобытных обществах и в наиболее древних цивилизациях изменение считалось не непре­рывным процессом, происходящим во времени, а преры­вистым и скачкообразным. Принципиальные изменения в природе рассматривались происходящими внезапно, но неизбежно в круговороте с определенным ритмом. Первобытная идея времени как ритмического повторения стала основой его деления и в конце концов его измерения. «Из первоначального осмысления человеком ритма и периодичности постепенно возникла абстрактная идея всемирного однородного времени»[3].

Жизнь древнего человека характеризовалась повторениями архетипных актов и непрерывной репетицией одних и тех же изна­чальных мифов, так что он стремился жить в непрерыв­ном настоящем[4]. Прошлое лишь постепенно формировалось сначала на основе личной, а с развитием языка и на базе коллективной памяти.

Даже в наше время дети осваивают понятие времени, как непрерывного и необратимого процесса не сразу. Как пишет Н.А. Ерофеев «у ребенка оно возникает лишь на оп­ределенном этапе физического и умственного развития. Причем вначале представления ребенка о времени не очень отчетливы: прошлое для него — это все то, что было рань­ше настоящего. Лишь постепенно оно дифференцируется, и то, что было вчера, отделяется от того, что было по­завчера. По-видимому, сходный путь к пониманию време­ни должен был проделать и древнейший человек: наблю­дения этнографов над народами, которые задержались на ранних ступенях общественного и культурного развития, подтверждают это»[5].

Если ребенок усваивает готовые формы мышления, то древнему человеку приходилось создавать время с нуля, поэтому, как считают некоторые исследователи, архаическое понимание времени сильно отличалось от современного. Его формирование было неразрывно связано с главными мировоззренческими идеями и выводимыми из них ритуалами. «Например, события прошлого — отдаленного и близ­кого — в глазах древних людей легко могли меняться местами. Вообще за пределами настоящего и совсем недав­него прошлого они ориентировались весьма приблизитель­но. Кроме того, у них отсутствовало понимание линейно­сти времени, его движения и необратимости. Известно, что наши предки связывали смену циклических фаз луны, солнца и звезд с постоянным возвращением и повторени­ем определенных событий. Для первобытного человека вместе с луной исчезало и время. Затем оно возвраща­лось или возрождалось — уже в ином, «очищенном» виде. Ритуальные пляски имели целью вернуть луну на место и с ней вернуть время»[6]. Настоящее казалось простым повторением того, что уже было, и только поэто­му имело значение. Обряды и ритуалы связывали прошлое с настоя­щим, что отвечало убеждению людей в неизменности су­ществующего, в его постоянном повторении. Видимо в этих идеях мифологического мировоззрения нужно искать истоки концепции цикличности времени.

Формы темпоральности вырабатывались постепенно. Первоначально особая важность придавалась скорее одновременности, чем последовательности, а вот длительность, направленность, и необрати­мость времени – изобретения более поздней эпохи. Полагают, что это было вызвано удовлетворением первостепенных потребностей, диктуемых мифологическим мировоззрением, поскольку некоторые обрядовые и жертвенные акты совершались в строго установленные моменты, связанные с определенными фазами Луны или с солнцестояниями[7].

Детальное различие между современным обыденным пониманием времени и его мифологическим представлением дал К.Хюбнер. Он указывает, что мифическое время «во-первых, не является средой, в которой происходят события, а время и содержание времени образуют неразрывное единство. По этой причине, во-вторых, мифические объекты не находятся в определенной точке времени этой среды в том смысле, что они могут быть отмечены на ней, а показывают сами по себе лишь определенную последователь­ность событий. Мифическое время является, в-третьих, не одно­мерным, а многомерным, так как состоит из профанного и священного. Профанное время является в этом смысле открытым временем: оно необратимо, течет из прошлого в будушее и содер­жит выделенное ’’сейчас” в качестве настоящего. Священное же время, напротив, циклично… В-четвертых, священ­ное время укладывается и отображается в профанном времени всякий раз, когда ’’случается” архе. В-пятых, в силу этого с профанной точки зрения прошлое может постоянно повторяться и возникать в настоящем. Как нечто вечное, оно является с профанной точки зрения также и будущим. Так совпадают в настоя­щем прошедшее и будущее»[8]. Надо отметить, что эту достаточно подробную характеристику нельзя считать подходящей для любого мифологического мировоззрения. Она более-менее достоверна лишь для античного общества, темпоральные представления которого формировались древнегреческими мифами. Для народов других стран она безусловна не подходит, поскольку иные мифы создавали иное время[9].

Изучение истории формирования времени в древности показывает, что оно тесно связано с речью и ритмами, позволившими впоследствии измерять длительность времени. Формы времени определялись идеями мифологического мировоззрения и сформированными ими потребностями в проведении обрядов и ритуалов. Выделение прошлого из настоящего произошло не сразу, и первоначально не имело четкой градации, поскольку не было создано шкалы времени, позволявшей отделять поздние события от более ранних. Так, М.А. Барг описывает гомеровское мифологическое время как точечное, эпизодическое, а не непрерывное, окрашенное характером события или состояние, непосредственно связанное с ритуалом[10]. Постоянное присутствие богов в человеческой жизни приводит к тому, что время растяжимо и боги могут повернуть его вспять. «Человек мифической эпохи жил в двух измерениях времени, а именно в священном времени, которое он называл ’’zatheos chronos”, и в профанном, обозначаемом просто ’’хронос”. Как смертный, он неизбежно воспринимал мифические циклы в рамках профанного времени, мифическое время впрессовано в необратимое профанное время»[11].

Развитое мифологическое сознание изобретает понятие времени для более полного раскрытия божеств, поскольку, по мнению Э. Кассирера «бог конституируется лишь через свою историю — вычленяется из массы безличных природных сил и противопоставляется им как самостоятельное существо»[12], поэтому временное представление становится одним из условий полноценного формирования понятия божественного. Время первоначально создается для того, чтобы лучше отобразить божество, показать, как оно развертывает свое бытие и свою природу. «Лишь по мере того как мифологический мир некоторым образом приходит в движение, по мере того как он оказывается миром не чистого бытия, а событий, в нем удается различить определенные отдельные фигуры, обладающие самостоятельными и индивидуальными очертаниями»[13]. И первым шагом в этом направлении становится различение «священного» и «профанного». Не время создает миф, а миф создает время для более полного самораскрытия. Время упорядочивает события мифа и позволяет их наблюдать во всей полноте и многообразии, что невозможно вне времени. При этом пока непонятно, была ли идея времени привнесена в миф извне, или первоначально была создана в рамках мифа, который будучи самым важным знанием античного человека сохранился много лучше, чем сведения о его обыденной жизни.

В греческой философии происходит, отрыв представлений о времени от его мифологического основания, хотя еще достаточно долго в греческой философии ощущается отзвук изначальных мифологических идей. Для того, чтобы уйти от мифологического времени, нужно было уйти от мифа. Впервые в учении Парменида мышление, логос поднимается до уровня бытия в целом. Новая системообразующая идея начинает формировать новое время.

Современные исследователи приходят к выводу о существовании двух типов, двух образов времени. Эти образы были сформированы в рамках античного мифологического мировоззрения[14]. ЕщеГерак­лит и Парменид выдвинули взаимоисключающие кон­цепции времени. Парменид утверждал, что физическая реальность вневременная, тогда как цен­тральная доктрина Гераклита заключалась в том, что мир является совокупностью событий, а не вещей. Он подчеркнул уникальность момента в текущем процессе, уподобив его реке, в которую невозможно войти дважды, и подчеркнул реальность изменений. Парменид, с другой стороны, признавал единственно реальным лишь постоянное и неизменное, что же касается изменяемого во времени, то это всего лишь иллюзия. Конечная реальность — вечность, для которой не существует про­шедшего и будущего, поскольку и то и другое при­сутствует в настоящем как единое и неделимое[15]. Дальнейшее развитие этих взглядов на время можно, по мнению Дж. Уитроу, связать с именами Архимеда и Аристотеля. Первый предполагал устранение времени и считал, что временной поток не является существенной особенностью первоосно­вы вещей. С другой стороны, Аристотель является предше­ственником тех, кто рассматривает время как фундамен­тальное объективное понятие, поскольку утверждал, что имеется реальное «становление» и что мир имеет в своей основе временную структуру[16].

Развитие концепции Парменида связано с учением Платона, который делал различие между временем и изменениями, отсюда его определение времени какподвижного образа вечности. Время, по мнению Платона, не существовало до сотво­рения демиургом Вселенной, а было создано вместе с ней и с ней же погибнет. При этом демиург не был свободным твор­цом Вселенной: создавая ее, он постоянно сверялся с моделью, образцом — божественной идеей. Стремясь возможно больше приблизить Вселенную к ее образцу, творец создал некое подобие вечности — время, поскольку соединить вечность с тем, что создано, невозможно[17]. Согласно этой точке зрения, время и вселенная нераздельны.

В платоновской концепции «Время в отли­чие от пространства не рассматривалось как предсуществующий каркас, к которому пригнана вселенная, но само производилось вселенной, являясь существенной чертой ее рациональной структуры. В отличие от своей идеальной основополагающей модели («вечность») все­ленная изменяется. Время, однако, является тем аспек­том изменения, который перекидывает мост через про­пасть между вселенной и ее моделью»[18]. Платон считал, что время исчезнет вместе с исчезновением вселенной. Истолкование времени как несовершенного отражения неизменных и вечных форм влекло за собой неизбежное настороженное и недоверчивое отношение человека ко времени[19]. Платоновское отношение ко времени определялось его мировоззренческими взглядами. Миф, лежащий в основе идеи круговорота, в его глазах гораздо более достоверен, чем исторически зарегистри­рованное, фактически установленное[20].

По мнению М.А. Барга, взгляды Аристотеля на время значительно разнились с воззрениями Платона. Аристотель считал, что время – это не движение, хотя постоянно ассоциируется с ним. Время — это число или мера движения, рассмат­риваемого с точки зрения «раньше — позже». Только в одном пункте Аристотель согласен с Платоном: перво­причина, источник конечного смысла времени находит­ся вне времени[21]. Аристо­тель считал, что в настоящем «есть непрерывная связь времени: оно связывает прошедшее с будущим… Так как „теперь» есть… конец прошедшего и начало будущего, то… время всегда начинается и кон­чается… И оно никогда не прекратится, потому что всегда начинает­ся»[22].

Дж. Уитроу считает, что Аристотель постепенно пришел к выводу, что имеется тесная корреляция между временем и круговым движе­нием небес, которое было для него идеальным примером равномерного движения и таким образом, аристотелевская концепция времени была в конечном счете не менее космологична, чем платоновская[23].

К. Хюбнер утверждает, что «греческая философия унаследовала свои основные проблемы от мифической эпохи. Ее Логос не упал с неба, а образовался в споре с мифом, который он преобразовал, но отнюдь не снял радикально. Греческую философию невозможно понять без ее мифических корней»[24].

Таким образом, в рамках античного мировоззрения были заложены взгляды на время, ставшие основой для европейской, западной цивилизации. Эти основополагающие идеи сформировали и понятие исторического времени, как изменение человечества во времени.

История создавалась великими греческими историками древности опираясь на античное представление о направлении дви­жения времени. «Тому, кто пытается вникнуть в мифическое мышление, – пишет К. Хюбнер, – мифи­ческое представление о времени уже приготовило большие труд­ности. Весь наш современный ритм жизни более, чем когда-либо ранее, имеет установку на быстрое изменение, на все преходящее и смертное. Итак, время выступает на первый план только там, где происходит нечто преходящее, несущественное; напротив, для великих и геро­ических событий ’’Илиады” и ’’Одиссеи”, в которых происходит божественная история, время не играет никакой роли»[25]. У Гомера нет интереса к хронологии.

Непривычное с позиций современного человека обращение со временем мы находим и у античных историков. Причем в одном и том же произведении, например, в «Истории» Фукидида, несмотря на то, что автор и придержи­вается в основном линейного времени, тем не менее в этом же труде явно проглядывают и циклические пред­ставления[26]. И хотя римскими историками течение времени ощущалось намного острее, поскольку их историческая память опиралась на сравнительно более раннюю и практически не прерывавшуюся историографическую традицию, тем не менее, по мнению М.А. Барга, «до конца античной эпохи суть времени и неотвратимость изменений так и остались чужды ее историческому сознанию. Надежды на улуч­шение сущего все еще связывались не с будущим, а с возвратом к прошлому»[27].

Таким образом, время в архаических общества и древних цивилизациях образовывалось не опытным путем и не на основе каких-то практических потребностей, а формировалось на основе главных мировоззренческих идей, которые создавали все потребности человека, за исключением физиологических, которые, однако для своего удовлетворения не требовали наличия времени.

В период господства мифического мировоззрения время было не менее разнообразно, чем сейчас. Каждая мировоззренческая система создавала свое время. «Индийское» время отличалось от «китайского» и «египетского» и каждое из них разнилось с «греческим». В рамках античного древнегреческого мифологического мировоззрения были созданы основные идеи времени, которые позднее были развиты европейской цивилизацией, и именно из них выросли многие сегодняшние разновидности времени.

Новые образцы времени создавались великими греческими философами: Гераклитом, Парменидом, Платоном, Аристотелем. Они созидали не понятия времени, а само время, пусть им сначала пользовались единицы, и только в рамках своих сочинений, но впоследствии, многие из этих вариантов темпоральности стали преобладающими в многочисленных человеческих сообществах.

В рамках античного общества, как и сегодня, сосуществовали многие версии времени, включая и время историческое, созданное великими историками прошлого. В древности, как и в нынешние времена существование единого времени было невозможно вследствие различности мировоззренческих идей, его формировавших.

[1] Кассирер Э. Философия символических форм. Том 1. Язык М., СПб., 2001. С.150-151.

[2] Уитроу Дж. Естественная философия времени: Пер. с англ. / Изд. 2-е, стереотипное. М.,2003. С.73.

[3] Уитроу Дж. Естественная философия времени: Пер. с англ. М., 2003. С.79.

[4] Уитроу Дж. Естественная философия времени: Пер. с англ. / Изд. 2-е, стереотипное. М.,2003. С.74-75.

[5] Ерофеев Н.А. Что такое история. М.,1976. С.4. На этом высказывании Н.Ерофеева лежит неизгладимая печать марксизма, уверенного в том, что все общества, согласно некоему природному закону, обязаны проходить одни и те же стадии развития.

[6] Ерофеев Н.А. Что такое история. М.,1976. С.4-5.

[7] Уитроу Дж. Естественная философия времени: Пер. с англ. / Изд. 2-е, стереотипное. М.,2003. С.74.

[8] Хюбнер К. Истина мифа: Пер. с нем. М., 1996. С.142-143.

[9] Это хорошо видно сравнивая характеристику К.Хюбнера с материалами книги Э. Кассирера «Философия символических форм». Т. 2. Мифологическое мышление. М.; СПб., 2001. Глава 2. Основные черты морфологии мифа. Пространство, время и число.

[10]«Одним словом, это время не объективно и не субъек­тивно, в нем выраженосоответствие между человеком и природой, его единство с космосом; в такое время можно от случая к случаю «войти», «окунуться» как свидетельство этого единства, но в нем нельзя жить: жизнь протекает, и время это недвижимо, оно всегда тождественно себе». См.: Барг М. А. Эпохи и идеи: Становление историзма. М., 1987. С.42.

[11] Хюбнер К. Истина мифа: Пер. с нем. М., 1996. С.130.

[12] Кассирер Э.Философия символических форм. Т. 2. Мифологическое мышление. М.; СПб., 2001. С.118.

[13] Кассирер Э.Философия символических форм. Т. 2. Мифологическое мышление. М.; СПб., 2001. С.118.

[14] Подробнее см.: Савельева И. М., Полетаев А. В. История и время. В поисках утраченного. М., 1997. С.73. При внимательном рассмотрении видно, что эти два типа времени включают в себя множество различных видов времени. Комбинация признаков этих типов дает по меньшей мере возможность существования 16 видов темпоральности. Там же. С. 79.

[15] См.: Барг М. А. Эпохи и идеи: Становление историзма. М., 1987. С.48-49.

[16] См.: Уитроу Дж. Естественная философия времени: Пер. с англ. М., 2003. С.9.

[17] См.: Барг М. А. Эпохи и идеи: Становление историзма. М., 1987. С.49-50.

[18] Уитроу Дж. Естественная философия времени: Пер. с англ. М., 2003. С.41.

[19] См.: Барг М. А. Эпохи и идеи: Становление историзма. М., 1987. С.52.

[20] Платон. Тимей /Сочинения в 3 т. М., 1970. 22с—22d.

[21]Барг М. А. Эпохи и идеи: Становление историзма. М., 1987. С.52.

[22]Аристотель. Физика. /Соч. В 4-х т. Пер. с древнегреч. М., 1976—1984, Т. 3. С.155.

[23] Уитроу Дж. Естественная философия времени: Пер. с англ. М., 2003. С.44.

[24] Хюбнер К. Истина мифа: Пер. с нем. М., 1996. С.136.

[25] Хюбнер К. Истина мифа: Пер. с нем. М., 1996. С.138.

[26]Барг М. А. Эпохи и идеи: Становление историзма. М., 1987. С.63.

[27]Барг М. А. Эпохи и идеи: Становление историзма. М., 1987. С.71.